Моя любовь к творчеству проснулась очень рано. Ещё в детстве мир в моих руках оживал в самых разных формах: я лепила из пластилина целые семьи человечков и зверушек, раскрашивала сказочными цветами картинки в книжках, кропотливо собирала из спичек домики, бабочек и другие причудливые фигуры. А мою коллекцию игрушек из киндер-сюрпризов можно было смело называть первым частным музеем.
С возрастом мои увлечения множились и крепли. Миры фэнтези манили меня со страниц книг, а энциклопедии открывали дверь в мир реальных, но не менее удивительных открытий. Меня завораживала грациозная философия йоги и ушу, я с головой погружалась в перевоплощения на занятиях по актёрскому мастерству. В моих руках рождалась красота: я осваивала изящную технику квиллинга, вязала крошечных игрушки амигуруми и плела из бисера яркие брелоки и браслеты.
Но среди всего этого творческого многообразия всегда жила одна главная, неизменная страсть — рисование.
Мой путь в рисовании начался почти с того момента, как я научилась держать в руках карандаш, — в полтора года. Помню свои первые «шедевры»: замысловатые кляксы, которые получались, если с силой подуть через трубочку на акварельную каплю, и забавные «палки-травки», выводимые гуашью и цветными карандашами. Это был чистый, ничем не скованный восторг от самого процесса.
Потом наступили школьные годы и учеба в техникуме. Времени на творчество почти не оставалось, его поглощали учебники и конспекты. Но даже в самые загруженные дни мечта о живописи не отпускала меня. Я посещала выставки, впитывая атмосферу картин, и искала любую возможность для развития. Были и те, кто сомневался в моих силах, чьи слова могли бы погасить энтузиазм. Но они, вопреки ожиданиям, лишь закалили мой характер и разожгли желание бороться. Я твёрдо знала, что должна вернуться к рисованию, и не просто вернуться, а сделать это с новой силой и уверенностью.
И вот случилось то, о чём я так долго мечтала: мы нашли преподавателя, который не просто согласился взять меня в свою частную школу, а с радостью поверил в меня. Он дал мне самый главный шанс — шанс учиться и творить, несмотря на все сложности, связанные с моим здоровьем.
Уже два года я хожу в эту художественную школу. Помню свои первые занятия: от волнения и болезни у меня дрожали и потели руки. Кисточка выскальзывала из пальцев, движения были неточными, а мазки — не такими, как я представляла. Меня охватывал страх одной мысли — что я могу всё испортить. Но мой преподаватель и его коллеги всегда были рядом. Их слова «У тебя всё получится, ни одну ошибку нельзя считать фатальной, всё можно исправить в процессе» стали для меня мантрой, возвращавшей кисть в руки.
Я училась слушать и критику. Фраза «Ты рисуешь траву, как в детском саду, а она должна выглядеть живой, растущей в природе» не обижала, а зажигала внутри азарт. Она бросала мне вызов, и каждая такая подсказка придавала мне сил и уверенности, заставляя смотреть на мир внимательнее.
Мой путь в школе начался с большого листа бумаги А3, стоя за мольбертом. Я погрузилась в мир гуаши: обмакивала кисти в воду, набирала краску из баночек, училась смешивать на палитре неуловимые оттенки. Мы рисовали на разные темы — от животных и птиц до изящных цветов.
А потом мне предложили попробовать новый материал — пастель.
Этот твёрдый художественный мел открыл для меня новые горизонты. Я осваивала разные техники: один способ — это «шторшать» мел о салфетку и мягко втирать пигмент в бумагу, создавая нежный фон. Другой — наносить рисунок и растушёвывать следы пастели пальцем или салфеткой, добиваясь плавных, воздушных переходов.
Это было новое волшебство. И это только вторая глава моей истории.
Преподаватели, заметив, что я готова бросать себе новые вызовы и браться за сложные сюжеты, сделали мне судьбоносное предложение: «Попробуй масло». Для меня это был переход на следующий, взрослый уровень творчества.
Помню, как впервые взяла в руки тюбик с масляной краской. Он был похож на тюбик с зубной пастой, но внутри таилась магия иного порядка. И, признаюсь, первые шаги в этой технике давались непросто.
Мне открыли главный секрет — подмалёвок. Это первый слой, словно фундамент будущей картины. Я училась разводить краску льняным маслом до жидкого, воздушного состояния, чтобы покрыть холст и подготовить его к диалогу. Этот слой впитывает в себя последующие мазки, позволяя густо накладывать краску и прорабатывать мельчайшие детали.
Мой процесс рождался поэтапно:
Сначала — простой карандаш, робко намечающий линию горизонта и контуры будущего мира. Потом эти линии обретали уверенность под черным маркером. И затем начинался таинственный ритуал подмалёвка.
В ход шли разные кисти — и упругая синтетика, и грубоватая свиная щетина, и невесомые веерные. Рядом стояла маслёнка, и я, выдавив всего каплю краски, как драгоценность, разводила ее маслом, чтобы залить холст первым, прозрачным слоем цвета.
А потом начиналось самое интересное. Масла больше не добавлялось — краска наносилась гуще, в ход шли белила, рождая объем и свет. И вот наступал момент магии, когда картина оживала: прорисовывалась каждая шерстинка, появлялись пятнышки на шкурке, проступала с характером мордочка, обретало форму тело животного.
Масло учило меня не только творить, но и ждать. Каждый слой сохнет несколько месяцев, и это время наполнено особым нетерпеливым ожиданием. Но когда картина наконец высыхала полностью, ее покрывали лаком. Он не просто защищал — он делал цвета сочными, глубокими, будто включая изображению свет изнутри.
Еще один день ожидания — и шедевр, в который вложена частица души, можно было забирать домой. Вставить в раму, повесить на стену и наконец-то любоваться, осознавая весь пройденный путь: от детских пластилиновых человечков и дрожащей кисти в потной ладони до этой законченной, профессиональной работы.
Мой путь только начинается.
Анастасия СКРИПАЧЕВА
